[glen-jack]

Название: Бездна, в которую свалился Джек
Автор: Айон Ран
Бета:  Fair Skaya
Персонажи: Джек, Глен (Освальд), прочие обитатели поместья Баскервилей
Жанр: джен
Рейтинг: G
Дисклеймер: не моё, не трогала, не привлекалась
От автора: относительно первой главы несколько отличаются взаимоотношения персонажей.

Глава первая

Глава вторая

Иногда можно знать человека всю жизнь и не замечать мелочей.
Глен был из тех немногих, кто мог бы сказать, что да, он знает Джека Безариуса всю свою жизнь, благо, не столь давно она и началась. И день за днём он узнавал о своём товарище по стремлениям что-то новое.
Например, что у него потрясающе тонкие запястья, обычно скрытые кружевами рубашки. Впрочем, вот уже с полчаса, как рукава были высоко закатаны, а камзол и вовсе висел на спинке стула неподалёку.
Для экспериментального заключения контракта была выбрана небольшая гостиная подальше от кабинета Глена. Вероятность того, что кого-то осенит искать главу дома здесь, была минимальна.
- И как резать? - Джек рассеянно вертел в пальцах небольшой обоюдоострый кинжал, - Поперёк?
Удержавшись от едкого комментария, Глен отрывисто кивнул, со всё возрастающим напряжением наблюдая, как лезвие взрезает кожу, расписывая запястье тонкими струйкам крови, послушно сбегающими в сложенную "лодочкой" ладонь. Первые капли, пробившиеся между пальцев, тяжело ударились о каменный пол, и это вывело Глена из секундного оцепенения. Сверкнув на свету, часы опустились на ладонь Безариуса, и золотой узор обрёл карминную оправу, словно впитывая кровь.
- Я заключаю с тобой договор, Глен Баскервиль, - улыбнулся Джек, крепко сжимая пальцы, отчего на рубашке мигом расцвели алые брызги.
Лицо Глена стало белее полотна, но он не отпустил цепочку часов, решительно глядя в глаза Джека.
"А каково это ему?" - проносится в мыслях Безариуса, - "Принять ещё одну цепь?"
Но белые перчатки летят на пол, и пальцы Глена ложатся поверх часов, смазывая причудливый кровавый узор.

За дверью раздаётся сперва лёгкий топоток, а затем и вовсе грохот, перекрываемый голосом Шарлотты:
- Лилли, стой! Подскользнё...
Грохот повторяется, сопровождаясь звуком разбивающегося фарфора где-то в непосредственной близости от двери, которую, конечно же, оба экспериментатора забыли закрыть. И если разбилась именно та массивная ваза, которая всё равно Глену не нравилась, Лилли - маленькая девочка, совсем недавно попавшая в поместье - решит спрятаться от праведного гнева Лотти именно в этой комнате. Посреди которой стоит сам глава дома и его друг, причём их одежда в крови, как и пол под ногами.
За последующие несколько секунд произошло невообразимое множество событий.
Решительно сдёрнув с плеч широкий плащ, Глен смахнул на пол вазочку со стоящего неподалёку столика, одновременно накидывая ткань на руки Безариуса и роняя того на пол, прямо на осколки и пятна крови, надеясь, что дело обойдётся парой царапин. Вбежавшая в комнату маленькая девочка заметила только, что уже знакомый ей Джек, улыбчивый и немного неуклюжий молодой человек, запутался в плаще и разбил что-то, порезав осколком руку. Поскольку видно было только его спину, больше ничего разглядеть Лилли не смогла, тем более, что мастер Глен заверил её, что всё в порядке, и сдал на руки подоспевшей Шарлотте.
- Я думал, ты закрыл дверь, - он помог Джеку подняться и быстро обработал порез. Безариус неосознанно продолжал сжимать в руке часы и улыбался несколько растеряно, - И что мешало просто палец порезать, или ладонь хотя бы?
- Тогда будет неудобно работать, - отозвался мастер музыкальных шкатулок, - Больно. А так и не жалко, - как точку поставил, и улыбнулся уже совсем привычно, широко и абсолютно показушно.
Спорить с Джеком в мелочах было бесполезно - это Глен усвоил давно.

Контракт ничего не изменил.
Джек уходил и возвращался, слишком усталый, слишком хмурый. Улыбался, отшучивался, оставался в поместье Баскервилей неделями и снова пропадал на пару дней, чтобы вновь переступить порог надломленным и потускневшим, чтобы засиять, по слову Глена шагая в Бездну.
А Глен видел, как радужными осколками осыпается к ногам Джека броня безразличного веселья, до того исправно служившая Безариусу всё время, что он искал Лэйси. И хотелось, чтобы тяжёлый, тёмно-алый плащ стал новой защитой. Как судьба и имя.
Но слов не находилось, зато в избытке было дел, и, ожидая Джека с очередным "Тьма меня не пускает", Глен корпел над документами, записями своего предшественника об экспериментах, с удивлением отмечая безжалостно выдранные страницы. Не в силах восстановить части текста, глава дома Баскервиль мрачнел день ото дня, сердцем чувствуя, что там, на этих пропавших листах было что-то несоизмеримо более важное, чем те кипы документов, что не первую неделю покрывали его стол.
И совершенно бесценным было появление Джека после двухнедельного отсутствия. Бывало, он пропадал в Бездне дольше, намного дольше. Безариус прекрасно научился прятать янтарные, нечеловечески сияющие глаза Цепи, несколько дней возвращающие себе прежнюю зелень. Он боялся однажды не вернуться в привычный облик, и оттого улыбался шире, снова и снова погружаясь в безумный мир по другую сторону врат.
На этот раз тёмный плащ не скрывал фигуру в изодранном камзоле. На руках Джека, заботливо закутанная в алую ткань, сидела темноволосая девочка, как две капли воды похожая на маленькую Лэйси.
Крепко обнимая Безариуса одной ручкой за шею, она решительно смотрела на Глена такими же звёздными, как у самого Баскервиля, глазами.
- Вот и добрались, - улыбнулся Джек и погладил девочку по растрёпанным волосам. - Всё в порядке, Алиса.

Девочка уснула в спальне Глена, слишком потрясённая перемещением в незнакомый, линейный мир, а сам Баскервиль, удостоверившись, что в кои-то веки Джек не пострадал, пригласил друга в кабинет, чтобы не будить разговорами неожиданную гостью.
Забравшись с ногами на узкий диван, Безариус одновременно жевал бутерброд и рассказывал о тех нескольких часах, которые прошли для него в Бездне. Тьма, до того отталкивавшая Грифона, на этот раз расступилась, пропуская его дальше, чем он смел надеяться. До сердца, впрочем, добраться не удалось, не хватило сил. Уже собравшись возвращаться, но не рискуя открывать проход прямо из Тьмы, он встретил Алису.
Дочь Лэйси.
И Джек готов был поклясться перед Гленом чем угодно, что это не его заслуга.
Баскервиль уже ничему не удивлялся, внимательно слушая друга и пытаясь понять, чем обернётся появление в поместье девочки из Бездны. Она не дитя несчастий, но пока лучше не афишировать её наличие, а разобраться, нет ли опасности для всего рода.
Джек с болью в сердце смотрел на друга, чувствуя, как долг главы дома борется в нём с эмоциями. Он очень боялся, что долг победит.

Они сидели спина к спине долго-долго, пока не потух огонь в камине. Тлели угли, бросая блики на бледные, страшно заострившиеся лица.
"Прости, что не сказал."
"Прости, что не спас."
- Освальд, - Джек нарушает молчание первым, когда тишина уже, казалось, проникла в лёгкие и грозила задушить изнутри, стиснуть сердце, остановив его раз и навсегда.
- Не надо, - шепчет тот, с трудом выговаривая слова.
"Не надо, Джек, не стоит тревожить мёртвых. Забудь это имя, оставь, убей наконец. Навсегда, насовсем. Тогда будет ужё всё равно."
В хорошо протопленной комнате Баскервиля трясёт от холода. Обернувшись к нему, Джек стаскивает свой камзол.
Невесть какое тепло, но сгодится.
"Если бы всё так легко исправлялось..."
Зелёное на чёрном, словно темнота отступает. Джек обнимает товарища за плечи, прижимая того спиной к своей груди.
"Ты сильный. Ты очень сильный, но такие ломаются первыми. Завтра будет новый день, и тебе надо его пережить."
Зарываясь носом в гладкие чёрные волосы, Джек шепчет едва слышно:
- Глен.
И почему-то это не смерть, а рождение.

Сколько уже прошло с того дня, а Джек всё ещё видит его во сне, и это вовсе не кажется кошмаром: хватает глупостей в реальности. Например, что мешало двум взрослым, серьёзным людям не страдать ерундой, а найти нормальную кровать, благо, в особняке Баскервилей их дефицита не наблюдается?
Вместо этого краса и гордость светского общества в лице Безариуса и Баскервиля предпочли ограничиться диваном в кабинете последнего.
Наверно, владелец дивана как раз выспался, а вот Безариус в полной мере ощутил себя подушкой и даже частично матрасом, хотя мог покляться, когда они засыпали, он сам ещё возмущался, что у Глена плечо костлявое.
Усмехнувшись, Джек решил пока не открывать глаза, тем более, что лежать было довольно тепло, пусть и немного тяжеловато. Если он попробует пошевелиться, велика вероятность, что его друг полетит на пол, а это не самое приятное пробуждение.
В этом ли причина? Безариус фыркнул, не желая признавать правоту собственных мыслей: за всю жизнь лишь с двумя людьми ему было по-настоящему тепло. Даже просто быть рядом.
Мгновенно стало неуютно: он же не мог относиться к Глену просто как ко временной замене тепла?
"Нет. Не замена. Друг. Лучший, единственный.
Незаменимый."
Джек легонько потряс его за плечо, всё же пора было вставать.
- Глен, - тихо произнёс он, осознав, что Баскервиль совсем не собирается просыпаться, - Глен... тут Шарлотта что-то спросить хочет. Кажется, почему ты на мне спишь. Что ей ответить?
Приоткрыв один глаз, Глен подозрительно посмотрел на друга и неодобрительно фыркнул. Правда, при этом всё же слез.
А тепло осталось.